Уже 77 лет отделяют нас от того дня, когда героический Ленинград был полностью освобождён советскими войсками от вражеской блокады. Казалось бы, все события, все месяцы, дни и даже часы этой грандиозной эпопеи давно задокументированы, опубликованы и изучены, память о них сохранена и нетленна. Неизмеримо количество книг и статей, посвящённых трагедиям и радостям, потерям и победам, ужасам и надеждам осаждённого города, подвигам наших бойцов и всех тех, кто в течение почти 900 дней сражался и трудился ради освобождения Ленинграда.

  Сегодня мы хотим познакомить вас с уникальным изданием – «Детской книгой войны», вышедшей в 2017 году. В этот объёмистый том впервые за семь десятков лет собраны воедино все дневники детей Великой Отечественной войны – записки и рукописные хроники, которые удалось обнаружить журналистам газеты «Аргументы и факты». Общие тетради в коленкоровых обложках, школьные тетрадки в клеточку и в линейку, записные книжки, листы перекидного календаря, альбомчики величиной с ладонь… Свидетельства того, через что пришлось пройти и что довелось испытать миллионам маленьких жителей великой страны в 1941-1945 годах.

 Один из рисунков в дневнике Тани Вассоевич

   Читатель, открывший книгу, быстро поймёт, что он, в сущности, до этой минуты мало представлял себе тогдашнее военное детство. Мы, конечно, знаем, что во время войны дети, заменяя ушедших на фронт, погибших или умерших взрослых, работали на заводах и производствах, в колхозах и на огородах, тушили зажигалки на крышах, писали под диктовку раненых бойцов письма их близким, вязали тёплые варежки для солдат, выступали с поэтическими и музыкальными номерами в госпиталях перед больными и ранеными… Но знаем ли мы, понимаем ли, что в эти годы происходило с их миром, миром детства, изуродованным и искорёженным голодом, холодом, разрухой, тяжкой работой, смертью любимых, телесными и душевными страданиями?

Дети играют на одной из улиц Ленинграда. 1942 год

   В книгу включены 37 дневников, из которых более половины опубликованы впервые. Журналисты разыскивали их в архивах и музеях, в уже изданных книгах, в семьях, бережно хранящих эти детские записи как фамильную реликвию. Дети и подростки вели дневники в тылу, на оккупированных территориях, в гетто и концлагерях, в блокадном Ленинграде и в нацистской Германии. Записи велись, как сейчас принято говорить, в режиме реального времени. Ни один дневник не похож на другие. Открывается «Детская книга войны» записями детей-блокадников.

 Михаил, брат Тани Савичевой, и её сестра Нина – с портретом Тани

  Первое, что мы видим, – всемирно знаменитый дневник 11-летней Тани Савичевой, самый короткий во всей книге. Девять строк, написанных химическим карандашом для подводки глаз, принадлежавшим старшей сестре. Таня, осиротевшая, измученная  и истощённая, умерла и никогда не узнала, что её брат и сестра остались в живых, что её имя звучало на Нюрнбергском процессе и стало символом Ленинградской блокады, что Эдита Пьеха спела «Балладу о Тане Савичевой», что астрономы назвали в её честь малую планету…

 Таня Рудыковская

   9-летняя Таня Рудыковская решила вести дневник по примеру папы и старшего брата. Начала с нового, 1942-го, года. «Выменяла у бабиньки за 3 кусочка сахара кусок хлеба. Играла на пианино, вытирала пыль». «Папа не встаёт с восьмого числа. На завтрак студень из клея (не знаю из какого)». «В 40 минут девятого утра умер папа. Когда мама пришла с дежурства, она сразу пошла к папе. Целовала и  ласкала его, он сделал попытку улыбнуться, но не смог, а из глаз покатились слёзы». Татя дожила до наших дней в том самом доме, где голодная смерть её пощадила. Воспитала троих сыновей, издала 13 сборников стихов.

Юра Рябинкин

  Обстоятельные дневниковые записи Юры Рябинкина за 1941-й год полны юношеского максимализма, воли к жизни, отчаяния и самобичевания. Отрывки из них были напечатаны ещё в 1979 году в «Блокадной книге» Олеся Адамовича и Даниила Гранина. «29 июня. Работал во Дворце на строительстве бомбоубежища… Ребята вылепили из песка рожу Гитлера и стали бить её лопатами. Я тоже присоединился к ним». «13 октября. Я пробежал на 1-й пост. Там стояла какая-то женщина и кричала в испуге: “Бомба! Тушите!”. Она схватывала горстями песок и бросала в горевшие кусочки термита. Я схватил лопату и в полминуты забросал всё горевшее песком». «29 октября. Я теперь еле переставляю ноги от слабости, а взбираться по лестнице для меня огромный труд. Мама говорит, что у меня начинает пухнуть лицо. А всё из-за недоедания… Я не знаю, как я смогу учиться. Я хотел на днях заняться алгеброй, а в голове не формулы, а буханки хлеба. Сейчас я бы должен был прочесть снова рассказ Джека Лондона “Любовь к жизни”. Прекрасная вещь, а для моего сегодняшнего настроения как нельзя более лучшая». «9 и 10 ноября. Сегодня вечером после тревоги сходил в магазин, что на Сенной. В рукопашной схватке в огромной тесноте, такой тесноте, что кричали, стонали, рыдали взрослые люди, удалось ценой невероятных физических усилий протискаться, пробиться без очереди в магазин и получить 190 г сливочного масла и 500 г колбасы из конины с соей». «24 декабря. … каково вспоминать ленинградский Дворец пионеров, его вечера, читальню, игры, исторический клуб, шахматный клуб, десерт в его столовой, концерты, балы… Это было счастье, которое я даже не подозревал – счастье жить в СССР, в мирное время, счастье иметь заботившуюся о тебе мать, тётю, знать, что будущего у тебя никто не отымет». Юра кается в том, что тайком съел лишний кусочек – не поделился с сестричкой и с мамой, обещает себе больше так не делать, надеется на эвакуацию, проклинает войну, прощается с детскими мечтами… Дальнейшая судьбы Юры не известна, но его младшая сестра, оставшаяся в живых, десятилетиями верила, что брат просто затерялся в огромной стране и не сумел найти её.

Лера Игошева с родителями

  Энергичная, любознательная и гордая Лера Игошева во время блокады спасала свой дневник, унося его в бомбоубежище в кармане, пришитом к изнанке пальто. Он был дорог ей, ведь в нём она подробно и откровенно отразила личные переживания и размышления, в нём она говорила о любимых Папе и Маме (эти два слова она пишет всегда с большой буквы), с ним она поделилась своими планами – написать повесть о жизни в блокадном Ленинграде.

Миша Тихомиров с сестрой Ниной

  Простодушный, торопливый и, наверное, поэтому не совсем грамотный дневник Капы Вознесенской был случайно найден только в 2010 году. Тогда же был опубликован дневник Миши Тихомирова, начитанного подростка, увлекавшегося изучением микроорганизмов и своими руками собравшего для этой цели микроскоп. Миша был убит осколком во время артобстрела, его записи сберегла младшая сестра.

Таня Вассоевич

Один из рисунков в дневнике Тани Вассоевич

 В дневнике талантливой художницы Тани Вассоевич, которая после войны стала преподавателем изобразительного искусства, мы находим сделанные её рукой рисунки и схемы, вклеенные маленькие фотоснимки. Зимой 1942-го года Таня самостоятельно организовала похороны своего брата и мамы. После блокады прошло десять лет, а ей всё снилось, что она спасает маму от смерти.

Боря Капранов

  16-летний Боря Капранов в первые месяцы блокады рвался на фронт – бить врага, мстить за погибших товарищей, позднее недолго учился в морском военно-политическом училище, голодал, в феврале 1942-го ушёл с группой комсомольцев по Дороге жизни и погиб в пути. «Ленинград был городом веселья и радости, а стал городом печали и горя», писал юноша, записки которого сегодня являются экспонатом Музея обороны и блокады Ленинграда.

Ленинградский школьник Андрей Новиков даёт сигнал воздушной тревоги

  19 детей, 19 блокадных дневников, разных, но таких похожих друг на друга! В страшные голодные и холодные дни юные авторы пишут не только о смерти своих близких и об увиденном во сне хлебе – они пишут о прочитанных книгах, о школьной учёбе, о дружбе и о первой любви, о новогодней ёлке, о покупке купальника («Продавщица смотрела на нас как на чокнутых или знающих великую тайну конца войны. Нет, ничего мы не знаем, просто надеемся дожить до мирных дней», писала Галина Зимницкая уже через много лет после Победы, когда стремилась по памяти воссоздать свой утраченный детский дневник), о походах в кино и об опере «Евгений Онегин» («Оперу я вообще слушаю в первый раз, мне очень понравилось, хотя и играли без декораций», отметил в своём коротеньком, в две страничке, дневнике Саша Морозов).

  Предисловия к «Детской книге войны» принадлежат перу писателя-фронтовика Даниила Гранина и художника Ильи Глазунова – одного из детей-сирот блокадного Ленинграда.

  С книгой можно познакомиться в Центральной детской библиотеке им. А. Макаренко.